Русский Север до конца 19 — начала 20 в. сохранял своеобразную заповедную уникальность как природно-этнический и историко-культурный регион Российской империи. На всём протяжении своей истории он оставался самым отдалённым уголком в европейской части страны, хотя и находился от обеих столиц, Москвы и Санкт-Петербурга, не дальше, чем Астрахань, Ростов-на-Дону, Киев и другие южные центры. Причиной такой репутации была его труднодоступность. Болота, глухие леса и отсутствие дорог и крупных рек, по которым осуществлялось бы передвижение, ограничивали хозяйственно-экономическую связь Архангельской губернии с другими регионами. И немудрено, что среди жителей губернского центра, уездных городов, больших и малых деревень бытовало мнение: проще попасть по морю за границу, в Норвегию и европейские города, чем добраться до столиц.
Но даже при такой обособленности, хотя и медленно, но всё же развивающийся Русский Север всегда нуждался в мануфактуре, чае, кофе, сахаре, крупах, муке, фарфоровой посуде, изделиях из металла, москательных товарах и многом другом. В свою очередь, поморские уезды и волости, где проживали в основном охотники, зверобои и рыбаки, специализировались на заготовке свежей, солёной и мороженой рыбы, шкур и сала морского зверя. А удалённые от моря уезды, деревни и сёла вели заготовку пушнины (белки, горностая, лисиц, медведей, волков), отстрел птицы (рябчика, тетерева, глухаря, куропатки) и занимались смолокурением. Архангельский порт в течение нескольких веков был единственным терминалом, откуда в Европу вывозилось зерно с огромной территории России, от Волги до Урала и даже из Сибири. Поэтому неудивительно, что на самых ранних этапах истории Русского Севера здесь стихийно сложились торги, торжища. Как тут не вспомнить знаменитый Кегор, становище на Рыбачьем полуострове, где в 40-е годы 16 века уже существовал меновый торг, куда спешили купцы из Англии, Норвегии, Дании и Голландии для торговли с русскими, карелами и лопарями. В 17 столетии торговые операции были сосредоточены на востоке губернии, но и в Мезени, Кевроле, Пустозерске и Коле продолжали развиваться «торговые пристанища». Эти торжища 17 в. стали предшественниками хорошо известных впоследствии по всей России ярмарок 18 — начала 20 вв., куда стремились попасть купцы из многих экономически развитых центров, включая Москву, Тверь и другие крупные города.
Ярмарки, возникшие как стихийные торги на выгодных пересечениях транспортных артерий, в 1830-х годах получили дальнейшее развитие. 29 марта 1835 г. поморам было «Высочайше дарованною привилегиею дозволено без ограничения гильдий выменивать в Норвегии хлеба и другие жизненные припасы на рыбу и "рухлядь" (меха. — Н.В.)». Следуя этому указу, многие поморы занялись меновой торговлей. Стремясь придать зарождающейся торговле цивилизованные формы и порядок, получать дополнительные денежные доходы в казну и иметь отчётность об объёмах торговли, количестве завозимых товаров и финансовых оборотах, губернские власти постановили считать местные ярмарки официальными мероприятиями. Об их начале, сроках и порядке проведения печаталась информация в газетах по всей губернии. В 17 — начале 20 вв. здесь стали известны несколько крупных ярмарок: Маргаритинская — в Архангельске, Никольская и Благовещенская (Алексеевская) — в Пинеге, Крещенская — в Мезени. Существовали и менее значительные торги, но их общий объём был гораздо меньше, чем у предыдущих.