Как же ориентировались советские лётчики над Берлином в оборонительный период Великой Отечественной войны? Представить это позволяет очень обстоятельное пособие, выпущенное в 1942 г. Главным разведывательным управлением Генштаба РККА и озаглавленное «Об'ект № 2671. Описание г. Берлин и его окрестностей». В тот год немцы продвинулись до Сталинграда и заняли Северный Кавказ; все прибалтийские советские республики были оккупированы гитлеровцами с прошлой осени, и Берлин стал ещё более труднодоступен для советской авиации. «Краткая советская энциклопедия», подготовленная к изданию 20 декабря 1942 г., а впоследствии по цензурным соображениям изъятая из публичных библиотек и торговой сети, в статье о Берлине сообщает: «<...> советская авиация, отвечая на бессмысленные налёты фашистских самолётов на мирное население Москвы и др. городов СССР, многократно, начиная с 8/VIII 1941, подвергала бомбардировкам военные и пром. объекты Б[ерлина]» [39].
Формат книги «Об'ект № 2671» — 25x16 см. Блок в 82 страницы с двумя вклейками в конце заключён в серую мягкую обложку, где все надписи набраны деловым акцидент-гротеском, распространённым в СССР перед войной. Бумага обложки самой книги совсем дешёвая, непрочная — не было расчёта на долгое хранение. На страницах 1-19 — повествовательно-аналитический текст, на страницах 19-27 — табличные перечни, далее — иллюстрации (фотоснимки, генеральные планы предприятий, перспективные панорамы с птичьего полёта, картосхемы). Титульного листа и выходных данных нет. На первой же странице повторено название книги, с добавлением: «(Составлено 31.8.41)», но на самом деле это лишь дата частичной корректировки. Сразу после этой даты сообщаются географические координаты города, указаны магнитное склонение на 1935 год и годовое изменение магнитного склонения. Всё это, как и основная информация книги, свидетельствует, что издание было призвано помочь прежде всего ударам с воздуха, однако отдельные снимки сделаны не с птичьего полёта, а с земли, что говорит о возможном использовании пособия и наземными диверсантами.
После информации о магнитном склонении указаны «Расстояния от крупных населённых пунктов». Их всего четыре — Вильно, Минск, Киев, Львов. Такой перечень указывает, что эта часть книги составлена вскоре после июля 1940 г., когда Литву заняли советские войска, но новое название Вильнюса ещё не прижилось [40]. Перечисленные города — только советские. Среди них нет Риги и Таллина — значит, при составлении данного раздела казался невероятным захват западных регионов СССР оккупантами, и реалии лета 1941 г. на эту часть текста не повлияли.
Чуть ниже начинается текст о «Берлине — столице Пруссии и Германии». Такая формулировка кажется странной после сентября 1939 года. Тогда Западная Польша, захваченная гитлеровцами, превратилась в «зону государственных интересов Германии» (так она обозначалась на советских предвоенных картах служебного пользования) и обособленность Восточной Пруссии исчезла, так как был ликвидирован Данцигский (он же Польский) коридор. Перед войной советские административно-политические карты, предназначенные для широкой продажи, объединяли Берлин, Кенигсберг и Варшаву общим цветовым пятном с размашистой надписью «Германия». Если в советскую карту попадал лишь северо-восточный угол Третьего Рейха (например, при изображении новоприобретённых прибалтийских республик), то на окрестностях Кенигсберга стояла надпись «Германия», а не «Пруссия». Значит, в книгу «Объект № 2671» вошла и та информация, которую советская разведка собирала до осени 1939 года.
В период наигранной дружбы между СССР и фашистской Германией выгодным прикрытием для разведчиков обеих сторон стали международные культурные связи [41]. В Германии советские журналисты получили право присутствовать на пресс-конференциях, проводившихся нацистским Министерством пропаганды, и ездить с журналистскими функциями не только по основной территории Третьего Рейха, но и по странам, захваченным гитлеровцами [42]. Судя по воспоминаниям авиаконструктора А.С. Яковлева о посещении авиационного завода в гитлеровской Германии [43], нацисты временами проявляли нарочитую беспечность, слегка приоткрывая свои военно-технические тайны. В октябре 1940 г. ответственный работник ТАСС Я. Хавинсон рекомендовал Управлению агитации и пропаганды ЦК ВКП(б) присмотреться к военной информации, просочившейся в германскую периодику [44]. Без сомнения, советская разведка пользовалась и этим легальным источником.
Книга «Об'ект № 2671» составлена очень сжато и деловито, практически без какого-либо агитационного пафоса и политических ярлыков [45]. При большой чёткости в передаче огромной информации книга «Об'ект № 2671» почти не имеет опечаток [46].
Во вводной части обобщено социально-политическое значение Берлина, дана характеристика его главных промышленных предприятий и транспортных линий, названы градостроительные особенности ряда районов.
Назначение этой информации совершенно ясно — прекращение нормальной жизни города. Так, на стр. 2 читаем: «Водопроводная станция Шарлоттенбург является главной, и её разрушение лишило бы воды, примерно, половину города», «Уничтожение шлюзов у Нидерфинов прекращает водное сообщение Берлина со Штеттином и Балтийским морем»; на стр. 3 — «Разрушение эстакады нарушит прямую связь городской и нормальной колеи дорог и заставит использовать объездные пути. Пути метро лежат на небольшой глубине, поэтому разрушение улиц, по которым проходит метро, вызывает и его разрушение».
На той же странице говорится: «Для прекращения нормальной работы берлинской промышленности и нарушения плановой работы государственных учреждений при бомбардировке Берлин и его окрестности можно разбить на следующие группы:
Первая группа — центр города, <...> (разрушение мостов нарушает городское движение).
Вторая группа — заводы <...>. Разрушение этой группы заводов значительно сокращает производство танков, авиационных моторов и приборов управления, что может сказаться на снабжении армии.
Третья группа — заводы <...>. Разрушение заводов «Борзиг» и «Дойче Ваффен Индустри» лишает германскую армию вторых после Круппа поставщиков орудий и стрелкового оружия.
Четвёртая группа — заводы <...>. Необходимость разрушения этого района вытекает из характера продукции, выпускаемой заводами. <...>.
Помимо [девяти] указанных компактных групп имеется большое количество военных заводов и предприятий военного значения, не вошедших в группы и расположенных во всех концах города, разрушение которых может дать определённый эффект в нарушении плановой бесперебойной работы промышленности Германии.
Сохранение очерёдности групп при налётах не является обязательным и всякий раз может меняться в зависимости от задач, которые будут поставлены командованием перед налётом».
За вводным обзором помещён большой раздел «Общая характеристика объектов». Его первая рубрика — «Аэродромы». Таких объектов здесь 26, включая «Посадочную площадку Фербеллин» и «Полигон аэростатов заграждения Кумерсдорф». Закрытый военно-практический характер книги освободил её составителей от разъяснений, почему «объект № 9» называется «аэродром Ленин». Он расположен в Гёльсдорфе, между насечёнными пунктами Ленин и Вердер. Даже безграничная ненависть к большевизму и советской стране не заставила нацистов устранить это ироничное созвучие. Почти по каждому из аэродромов сообщаются географические координаты, размеры, число и характер аэродромных сооружений, их площади и ёмкости, наличие подземных мастерских, ангаров и катапульт, связь с заводами, особенности использования (например, пригодность для ночных полётов), сезонность использования, количество персонала и места его размещения, учебные функции для немецких ВВС.
За аэродромами идёт подраздел о 43 военно-промышленных объектах (институты, заводы, казармы). Сообщается их ежемесячная производительность, особенности продукции или деятельности, численность рабочих и места их проживания. Среди индивидуальных особенностей отдельных объектов выделяются такие:
— по авиазаводу «Даймлср-Бенц»: «Всего на территории завода около 100 двухэтажных зданий, по высоте не превышающих деревьев и хорошо замаскированных; между ними 200-400 м. Под зданиями цехов устроены бомбоубежища, кроме того все цеха имеют дублёры»;
— по заводам авиамоторных свечей «Бош»: «в землянках построен завод по производству электроосветительной и сигнальной аппаратуры для аэродромов»;
— по химическому заводу «Ритгерс»: «производит порох, снаряжает фугасные, зажигательные и другие бомбы. Завод наиболее уязвим при бомбардировке зажигательными бомбами»;
— по электрозаводам АЕГ (АЭГ): «На некоторых заводах заводские корпуса ничем не отличаются от обычных жилых домов, расположенных рядом»;
— по основным заводам «Сименс»: «На фоне всей группы заводов выделяется своей величиной здание электрозавода, которое может служить ориентиром для разрушения всей группы»;
— но военным продовольственным складам в районе Моабит [47]: «Хранилища расположены под землёй и содержат большие запасы в основном молочно-жировых продуктов»;
— по перевалочному нефтескладу в районах Иоханнисталь и Адлерсдорф: «Резервуары с боков и сверху замаскированы: с боков — камышом, сверху — мочалой, вплетённой в металлическую сетку и окрашенной под цвет травы. При удалении выглядят огромными холмами».
Далее идут две таблицы: «Основные электростанции Берлина» (11 объектов) и «Характеристика некоторых газовых заводов Берлина» (6 объектов).
Следующая таблица называется «Железнодорожные мосты района Берлин». По каждому из её 57 объектов указываются географические координаты с точностью до угловых секунд, длина моста и количество колей (от одной до семи).
Одну страницу занимает подраздел за этой таблицей, озаглавленный «Противовоздушная оборона Берлина». Здесь, в частности, сказано: «В радиусе 15-25 км [от города] противник встретит наибольшее насыщение [зенитной артиллерии]. В этих же районах на подступах к Берлину возможна встреча, в особенности днём, с истребительной авиацией. Ночью истребители действуют большей частью одиночками и непостоянно. Прожектора обслуживают все зоны, и количество их также возрастает по мере приближения к городу, но эффективность их действия не превышает 4000-5000 м. Использование аэростатов заграждения для прикрытия непосредственно Берлина не наблюдалось, отмечены аэростаты заграждения в районе г.г. Штеттин, Дессау и Магдебург». И ещё: «Зенитная артиллерия, находящаяся в черте города, расположена на площадях, скверах и малокалиберная вперемешку с зенитными пулемётами, на башнях и крышах высоких зданий»; «Большое насыщение зенитных средств в районе Берлина вызывает необходимость атакующей авиации к маневрированию. Наиболее целесообразными способами маневрирования оказались незначительные изменения высоты (понижение) с одновременным изменением курса (до +/5°). Целесообразно также применение дымов и использование других маскирующих средств».
Вот ряд уточняющих замечаний по подразделу «Дислокация зенитной артиллерии»:
по центру города — «Одиночные и парные зенитные орудия на крышах имперской канцелярии (резиденция Гитлера)»;
по району Шарлоттенбург — «Лёгкая зенитная батарея на крышах зданий полиции и тюрьмы»;
по н.п. Бернау — «а) главное кольцо зенитной обороны приблизительно совпадает с конечными станциями трамваев; <...> в) батареи на железнодорожных платформах периодически меняют места своей стоянки и обычно только после тревоги вводятся в город».
Из подраздела о противовоздушной маскировке заслуживает внимания довольно большой фрагмент текста:
«По имеющимся сведениям, улица Унтер-ден-Линден <...> на всём протяжении вплоть до Бранденбургских ворот на Паризер-платц покрыта сетями, а вместо неё обозначена в стороне ложная улица.
Озеро Литцен в районе Шарлоттенбург, пересекаемое ул. Кант, застроено и представляет промышленное предприятие.
Кольцевая автострада и автодороги в окрестностях города и в центре, пересекающие Тиргартен, окрашены в чёрный цвет.
По данным, требующим проверки, в 7 км северо-северо-западнее собственно Берлина построен ложный Берлин (по другим сведениям в 10-30 км северо-восточнее), где деревянными, небольших размеров, домиками обозначены главные улицы, другими — железнодорожные станции и железнодорожные пути. Ложный Берлин прикрывается зенитной артиллерией и освещается синим светом по сигналу «воздушная тревога». <...> В ложном Берлине, после того как первые самолёты подлетят к Берлину, зажигаются огромные пожары с целью ввести в заблуждение самолёты противника, идущие в последующих эшелонах.
В то же время, якобы в самом городе, в частности на заводах Сименса в Сименсштадте, создаётся специальными усилиями искусственный туман».
После подраздела «Демаскирующие признаки Берлина» идёт короткий раздел «Метеорологическая характеристика Берлина», завершаемый абзацем:
«Наименее благоприятным временем для действия авиации является период с ноября по февраль (включительно), так как в это время отмечается наибольшее число дней с низкой слоистой облачностью, с туманами и осадками».
Завершается текстовая часть книги «Об'ект № 2671» 10-страничным «Перечнем основных объектов г.Берлин и его окрестностей». Каждый объект имеет привязку к трём картам (в масштабах 1:25 000, 1:100 000, 1:500 000). В первом разделе этого перечня («Военные объекты») — 73 позиции, во втором («Железнодорожные объекты») — 24, в третьем («Промышленные объекты») — 112. Последний раздел (48 объектов) назван «Учреждения и коммунальные предприятия». Он, в частности, включает в себя резиденцию Гитлера, гестапо, ряд министерств, монетный двор, главпочтамт и центральный телеграф, зоологический сад, две тюрьмы, цитадель «Шпандау» [48], электростанции и радиостанции, водопроводные станции, газовые заводы и три железобетонные башни противовоздушной обороны (каждая — высотой 20-25 м, завершена мощным прожектором и радиоперехватчиком).
В иллюстративной части книги «Об'ект № 2671» преобладают съёмки с птичьего полёта. На таких снимках светлое небо служит фоном для стрелки Север-Юг и номеров наиболее заметных сооружений — например: «Собор (ориентир)». Чтобы лётчик не отвлекался на ненужные объекты и быстрее ориентировался над городом, фото № 15 изображает «Старые жилые кварталы Берлина», фото № 16 — «Жилые кварталы в районе Вайсензее, между ст.ст. Вайсензее и Ландбергер Аллее», фото № 18 — «Новые кварталы в районе Рейникендорф», фото № 31 — «Жилые кварталы в районе Нейкельн», фото № 33 — «Жилые кварталы в районе Нейкельн-Бриц, южнее канала Тельтов», фото № 34 — «Жилые кварталы в районе Обер Шеневайде». За неимением свежей информации фото № 17 воспроизводит устаревшую перспективную панораму станкостроительного завода «Леве»; в подписи указано: «один из цехов разрушен бомбардировкой в 1941 г.». На довольно сложной вклеенной «Схеме железнодорожного узла Берлин» сделана приписка: «Утолщёнными линиями показаны сквозные пути», то есть подлежащие уничтожению в первую очередь.
Поразительно детализированная информация о берлинских объектах бомбардировки, изданная на плохой бумаге с грифом «Для служебного пользования» в год максимального отступления Красной Армии, не могла быть собрана советской разведкой только в оборонительный период Великой Отечественной войны. Из объектов, повреждённых за это время, упомянуто лишь здание Берлинской государственной оперы на улице Унтер ден Линден, в самом центре германской столицы. Восстановительные работы на этом здании меняли вид района с воздуха (что важно для советских бомбардировщиков), но книга «Об'ект № 2671» об этом не сообщает — видимо, из-за ограниченности информации, поступавшей по Берлину в ГРУ советского Генштаба. Берлинскую Оперу разбомбили в 1941 г., но уже спустя год, ради престижа Третьего Рейха, ей вернули прежний внешний вид, хотя спектакли здесь возобновились лишь в 1955-м [49]. Эти абсолютно нерентабельные реставрационные работы в разгар войны на два фронта были очень нужны нацистской верхушке [50] — они должны были подтвердить берлинцам, что на востоке Германия воюет не только за жизненное пространство, но и за европейскую культуру в целом. Берлинцы могли созерцать большой вертикальный плакат, левую часть которого занимало изображение Венеры Милосской. С правой части плаката к Венере неслась лавиной азиатская конница на чёрном фоне. Приближаясь к богине красоты, лавина превращалась в пламя, и лист с изображением Венеры уже начинал обугливаться [51]. В своём дневнике Геббельс 23.6.41 записал: «В Европе распространяется нечто вроде атмосферы крестового похода. Мы сможем хорошо использовать это. Но не слишком напирая на лозунг «За христианство». Это было бы всё-таки чересчур лицемерно» [52].
В 1941 г., до начала Великой Отечественной войны, Берлин бомбила и англо-американская авиация. В книге «Об'ект № 2671» упомянута улица Тауэнцсн, где наши будущие союзники в апреле того же года повредили линию станции метро. На некоторых картосхемах в книге «Об'ект № 2671» есть пометка: «Обработано в 1941 г.». Так помечены «Схема железнодорожного узла Берлин» и «Схема основных заводов Сименс». Значит, опять-таки основа этих схем была подготовлена раньше, — очевидно, когда действовал советско-германский договор «О дружбе и границах». При разделе «Дислокация зенитной артиллерии» прямо указано, что она выявлялась «в период с 10.12.40 по 13.8.41», и, следовательно, новая информация не поступала после захвата гитлеровцами острова Сааремаа, откуда направлялись к Берлину советские бомбардировщики. Последняя корректировочная пометка — «19.8.41» [53] — сделана на вклейке «План города Берлин».
Составители использовали информацию разных лет — в отдельных местах текста есть ссылки на 1922, 1924, 1933, 1936, 1937, 1939 и 1940 годы. Несмотря на то, что премьер-министр Великобритании уже 22 июня 1941 г. официально заявил о готовности поддержать Советский Союз в войне против гитлеровской Германии, маловероятно, чтобы на подготовку книги «Об'ект № 2671» к изданию в 1942 г. всерьёз повлияли разведданные английской авиации. Британский исследователь Второй мировой войны А. Тейлор пишет о боевых действиях английской авиации в 1941 году: «Не имея возможности поражать точно определённые цели и вообще любые цели, англичане беспорядочно сбрасывали бомбы, ошибочно полагая, что боевой дух немцев ниже их собственного. Фактически британские бомбардировщики нападали только потому, что это был единственный способ продемонстрировать: Англия ещё воет с Германией. <...> За 1941 г. британская авиация на каждые 10 т. сброшенных бомб теряла один бомбардировщик, при её налётах погибло больше английских лётчиков, чем немецкого гражданского населения. <...> Нападения дороже стоили Англии, чем причиняли вреда Германии. В ноябре 1941 г. налёты бомбардировщиков прекратились; это явилось официальным признанием того, что результаты не стоят понесённых потерь [54].
Советские разведчики настойчиво добывали информацию о Берлине из самых разных источников, не унифицируя её без крайней необходимости. Многие панорамные фотоснимки, опубликованные в книге «Об'ект № 2671», сделаны не с той стороны, откуда был вероятен налёт советской авиации. Графический материал германского происхождения обрабатывался минимально — лишь бы наши лётчики могли его использовать без затруднений. В этом отношении показателен план электростанции «Берлин-Вест» [55]. Здесь экспликация на русском языке привязана к 17 латинским буквам, обозначающим отдельные части промышленного предприятия. Естественно, что русскоязычный составитель использовал бы для этого либо арабские цифры, либо буквы кириллицы.
В книге «Об'ект № 2671» нет и намёка на преднамеренное уничтожение произведений искусства и историко-художественных памятников (в отличие от промышленных и транспортных объектов). По контрасту здесь уместно вспомнить варварские планы Гитлера в отношении Москвы и Ленинграда [56], «12 заповедей для немецких административных чиновников в оккупированных восточных областях» (от 1 июня 1941 г., то есть ещё до нападения на СССР) [57], меморандум М.Бормана «О национал-социалистической оккупационной политике в России» (16 июля 1941 г . ) [58], приказ командующего 6-й армией, генерал-фельдмаршала В. Рейхенау «О поведении войск в Восточном пространстве» (10 октября 1941 г.), где сказано: «Войска заинтересованы в тушении пожаров только в случае необходимости для собственного расквартирования. <...> В Восточном пространстве не играют никакой роли ни исторические, ни художественные соображения» [59]. Рейхенау, скончавшийся в 42-м от разрыва сердца, в тотальном неприятии восточно-славянской культуры даже превзошёл Гитлера, который в застольной беседе 22.7.1942 в ставке «Волчье логово» изрёк: «...украинцы достигли однажды невиданного расцвета культуры — я думаю, это было в XI—XII столетиях» [60].
Книгу «Об'ект № 2671» можно воспринимать как один из доводов за гипотезу о сталинских планах напасть на гитлеровскую Германию. Об этих планах не раз повествовал бывший офицер советской военной разведки В.Б. Резун, родившийся уже после Второй мировой войны и после бегства на Запад энергично распространявший свои умозаключения [61]. Похожее мнение имеет Вл. Бешанов, недавно выпустивший книгу «Танковый погром 1941 года». Менее эмоционально, но всё же тенденциозно подобную точку зрения обосновывал И. Хоффман — в 1990-е гг. директор по научной работе Научного центра военной истории Германии (г. Фрайбург), самый авторитетный западногерманский историк Второй мировой войны на европейском Восточном фронте [62]. Хоффман акцентирует тезис предвоенной советской доктрины о том, что Рабоче-Крестьянская Красная Армия (РККА) — «нападающая Армия», «самая нападающая армия» [63]. На предвзятость умозаключений этого учёного указывает его трактовка статьи Г. Иссерсона «Развитие теории советского оперативного искусства» в мартовском номере «Военно-исторического журнала» за 1965 год. Серьёзный анализ различных точек зрения на эту проблему даёт книга В.А. Невежина «Синдром наступательной войны», изданная в 1997 г. в Москве. Уже в 2001 г. той же теме О. Некрасова посвятила свою статью «„Барбаросса" и „Гроза"» в газете «Вечерний клуб» за 15 июня.
Автор этих строк уже в 1970-е гг., задолго до книг Суворова- Резуна, слышал от военных версию о сталинских планах нанести внезапный опережающий удар по Третьему Рейху в 1942 году [64]. Подобной версии не противоречат военные русско-немецкие разговорники, выпущенные большим тиражом весной 1941 года и включавшие в себя фразы о том, что Красная Армия несёт освобождение простым жителям Германии. Такие же настроения отчётливо выражены в книге популярного писателя Ник. Шпанова «Первый удар. Повесть о будущей войне». Сначала повесть напечатал в 1939 г. июньский номер журнала «Роман-газета», а за месяц до подписания пакта Молотова-Риббентропа её выпустили в твёрдой тиснёной обложке, с акварелями В. Климашина (будущий художественный редактор «Огонька») и предисловием Героя Советского Союза М.В. Водопьянова. Спустя два года Водопьянов поведёт самолёт с первыми советскими бомбами для Берлина [65]. Известно, что в начале июня 1941 г. на восток от советско-германской границы были депортированы тысячи местных жителей — граждан СССР, а с приграничных укреплений красноармейцы сняли колючую проволоку; притом пограничную зону с советской стороны не минировали.
Если верить в выношенный сталинский план внезапного нападения на Германию, то косвенным подтверждением можно было бы считать и отвлекающую обложку в мартовском номере популярного журнала «Техника — молодёжи» за 1939 год, помеченную будущим 1942 годом (к предстоящему окончанию 3-й Сталинской пятилетки). Псевдообложка изображала мирный курортный пейзаж, оживлённый отнюдь не военными транспортными средствами. Однако и более весомые аргументы (вроде 4 миллионов советских топографических карт, изображающих глубинные районы Германии и захваченных оккупантами в первые дни войны [66]) — ещё не доказательство сталинского намерения внезапно напасть на страну, не сравнимую по мощи с Лимитрофами или Румынией, за счёт которых в 1940 г. увеличилась территория Советского Союза — благодаря его вооружённым силам. Ведь даже Финляндию, на полмиллиона человек уступавшую по численности населения городу Москве, Советскому Союзу удалось одолеть лишь после огромных потерь Красной Армии.
Конечно, СССР под прикрытием пакта о ненападении продолжал готовиться к войне с Германией. Ясность в этот вопрос вносили закрытые выступления Сталина перед военными зимой и весной 1941 года (13 января, 8 февраля и особенно 5 мая). Вероятно, после завершения подготовки к войне «на чужой территории и малой кровью» Сталин сумел бы придраться к какой-либо оплошности немцев, чтобы привести в стремительное движение Красную Армию. Так, в принципе, сталинское руководство и поступило в ноябре 1939 года, после странных выстрелов по советской заставе у местечка Майнила [67]. Здесь развитие событий невольно ассоциируется с гляйвицкой операцией гитлеровцев накануне их вторжения в Польшу [68]. Видимо, тогда такая манера начинать крупномасштабные военные действия не смущала руководителей тоталитарного государства и при удобном случае могла быть повторена. Циничный захватнический оптимизм выразил 4 июня 1941 г. на заседании Главного военного совета член Политбюро ЦК ВКП(б) А.А.Жданов: «Мы стали сильнее, можем ставить более активные задачи. Войны с Польшей и Финляндией не были войнами оборонительными. Мы уже вступили на путь наступательной политики [69].
В многостраничной ноте фашистского правительства, которую посол Германии передал советскому наркому иностранных дел при визите в 5 ч. 30 м. утра 22 июня 1941 года [70], разнообразные претензии Третьего Рейха советскому руководству далеко не сразу затрагивают советский шпионаж и подготовку советской авиации. Там говорится о смертельной ненависти большевизма к немецкому национал-социализму, о 22 советских дивизиях вблизи «восточной границы Германии», о недружественной советской дипломатии на Балканах, о захвате земель Советским Союзом в Восточной Европе [71]. Не говорят о сборе военно-топографических сведений советской стороной и мемуары руководителя гитлеровской разведки (в составе Главного имперского управления безопасности) В. Шелленберга, который уделил немало внимания «русскому шпионажу» и был очень недоволен его успехами в промышленной сфере [72].
Всё это свидетельствует о том, что советские разведчики с исключительной осторожностью добывали военную информацию о своём германском союзнике. Они исподволь собрали очень ценный, разносторонний и обильный материал о столице ожидаемого противника, а обожествлённый вождь, многократно пренебрегавший тревожными сигналами чрезвычайной важности, эту героическую работу сильно обесценил.