По умолчанию эта форма выводит все стихи всех авторов на этом сайте. Вы можете варьировать свой выбор тем и авторов. Ограничивая выбор, следуйте выпадающей подсказке.
Не появляется подсказка с нужным вам автором или ключевым словом?
Это значит, что такого автора или темы здесь еще нет. Зарегистрируйтесь и добавьте стихи любимого поэта или стихи на любимую тему или свои собственные стихи.
Перед вами первый выпуск из серии сборников документов и статей, которую Центр документации наследия предполагает издавать регулярно. Этот Центр — одно из подразделений Научно-исследовательского института культурного и природного наследия имени Д.С. Лихачёва.
Как "Дар Валдая" под дугою
беспечный молодости смех.
Я от того играл судьбою,
что я делил ее на всех.
Но годы нас повергли в трепет,
бегу растерянно - один,
самонадеянный свой лепет
припоминая, - между льдин.
И над замерзшею рекою
пылает ярко-красный куст,
так осень жадною рукою
срывает песнь с горячих уст.
Застыв во льду зимуют лодки.
Осенний день горит кроткий.
Как играют со смертью горькой
дай с тобою в любовь сыграть.
Чтоб тебя как гвоздику ломкую
захотелось мне сладко сломать.
Чтоб на грозном и радостном пире,
в треске факелов смоляных,
заиграли стальные псалтыри
в алых комнатах ледяных.
Сад застыл, добежав до зимы,
в ожидании радостно-звонком.
Одиноко за стенкою тонкой
бьется птица мучительной тьмы.
И морозные, колкие блики
ранят снежное сердце гвоздики.
Как уколы в стопу суеверие - месяц покат.
Все припомнишь однажды и трижды стократ повторишь:
наступление сумерек, розовый в небе закат
и привычный над городом треск, остывающих крыш.
Я один из немногих, но сердце болит как стрела,
и нет сил моих помнить, и города тают углы,
и застывшее где-то под горлом движение зла,
и застрявшее в ребрах сосновое древко стрелы,
юный месяц как вырванный рог и янтарь как смола.
1
Кисти бродяг от проказы корявы,
молнии блещут - рождается лето.
Странно мне, странники, ваши наряды
будто бы тоже проказа, но ветра.
Май отгорел, из под снежных объятий
вырвалось лето горячее, пряное.
И кисти бродяг - знак тяжелых проклятий
как кисти висят винограда багряного.
Но странно мне.
Так ли мы были знакомы?
Я ваши лица как дождь целовал ли?
Или ли лето не ново?
Не ново вам.
Новое лето
терновое лето.
2
Китайцы любят женщин с маленькими ступнями,
и макают кисточки в тушь -
выводят иероглифы на бумаге белой как лотос.
Что приятнее запаха туши?
Они сидят на циновках,
постеленных на прохладную землю,
пьют вино и бьют в барабаны,
наблюдая за тем, как раскрываются бутоны.
И умеют, наверное,
полной грудью пить чистый воздух.
Когда взлетает легкая листва -
прозрачных рощ убор позолоченный,
в расторгнутые круги естества
вперяет она взгляд разгоряченный.
Коль гаснет солнца купол обреченный,
свежо горят собора купола,
и листьев просветленная зола
венец сплетает деве обрученной.
Любовь ее, сколь сильна б не была,
всегда тиха и догорает скоро.
Лишь снег ее венчального убора
навечно скрыт в глуши резных палат.
И слабый свет морозного узора -
прозрачный хлад. Весна придет нескоро.
Когда во мгле души и страшно, и темно,
толпою зимние стекаются к ней ночи.
А солнце - робкий друг, все суше и короче,
и неохотнее проходит стороной…
Так времени река, что ни виток - темней.
А дни короткие, что ни рассвет, то строже.
Где жизни спрятаться меж скрюченных корней?
Как новый вздох зачать на оскверненном ложе?
Но вмерзший в лужу лист - знак осени кровавой,
в морозном шорохе становится алей.
И взмахом инея размытый строй аллей,
всплывает по утру, как призрак величавый -
Когда все рушится,
ты судорожно перебираешь пальцы.
И на щеках отпечатываются белые следы костяшек.
И челюсть отвисает в пропасть,
уже не нужная.
Когда все рушится в клубах известки,
сухое горло ломает кашель,
и вязнут плечи в тугом потоке улиц.
Ты видишь город падающий сверху;
беззвучно, без проклятий и без сутолоки -
сплошной стеной.
Качнули где-то руку уснувшего ребенка.
Когда жильцы, вздохнув, задремлют сыто-пьяно
и в городе темно и тихо, как в гробу,
уходит время прочь походкой истукана.
Оконное стекло прижатое ко лбу
улыбкой мертвеца, последней деревянной.
Когда мечтательно я предан тишине
И вижу кроткую царицу ясной ночи,
Когда созвездия заблещут в вышине
И сном у Аргуса начнут смыкаться очи,
И близок час уже, условленный тобой,
И ожидание с минутой возрастает,
И я стою уже безумный и немой,
И каждый звук ночной смущенного пугает;
И нетерпение сосет больную грудь,
И ты идешь одна, украдкой, озираясь,
И я спешу в лицо прекрасное взглянуть,
И вижу ясное, - и тихо, улыбаюсь,
Когда мечты мои за гранью прошлых дней
Найдут тебя опять за дымкою туманной,
Я плачу сладостно, как первый иудей
На рубеже земли обетованной.
Не жаль мне детских игр, не жаль мне тихих снов,
Тобой так сладостно и больно возмущенных
В те дни, как постигал я первую любовь
По бунту чувств неугомонных,
По сжатию руки, по отблеску очей,
Сопровождаемый то вздохами, то смехом,
По ропоту простых, незначащих речей,
Лишь там звучащих страсти эхом.
1844
Когда пилот немного пьян
он попадает в мертвый дом,
у головы блуждает гром,
им он закусит опиат.
Пилот попробует кальян,
но там лишь пепел туго сбит,
кричат и кашляют навзрыд
слепые духи возле пят.
Пилот уйдет сквозь стену,
в нем проснется ярость, -
полный газ!!!
Он вскроет вену,
и из глаз польется старость.
Слепые дни.
Пилот, взгляни.
Ты видишь небо?
Ответит. - Небо это бред.
Я в нем уже без счету лет,
а самолета нет и нет,
я б променял его на хлеб.
Когда по свежести утихнет плач напрасный,
дней первой осени прекрасен каждый шаг!
Свеж ясный день, но ярче день ненастный
одеждой лиственной, безжалостно круша,
ее срывает ветр рукою смелой.
Деревьев остовы лишь дремлют, лист, шурша,
течет по воздуху. Давно ли зеленел он,
был полон сил, был свеж - смотри, душа!
Теперь оторван он душой осиротелой
от света, от корней - в нем сок иссяк.
На первый ветра зов летит он птицей смелой,
Когда прожитый день пошел на слом,
и бродят сны, то радужны, то прытки,
и лодочник Харон гремит веслом
в уключине несмазанной калитки,
то слышен плач, как кашель кровяной,
то лай собак перемежает смех,
то кашляет, хрипя, гефестов мех -
ложится ночь подземною страной.
