сад

Цветку Ивановой ночи

Я до тебя не добреду,
Цветок нетленный, цвет мой милый,
Я развожу костер в саду,
Огонь прощальный и унылый.

Цвети во тьме, лелея клад!
Тебя лишь ветер вольно склонит
Да волк, блуждая наугад,
Хвостом ленивым тихо тронет.

В лесу, пред ликом темноты,
Не станешь ты ничьей добычей.
Оберегут тебя цветы,
Да шум сосны, да окрик птичий...

А я у дымного костра
Сжигаю всё, что было мило,
Огня бессонная игра
Лицо мне болью оттенила.

Воспоминание

Всё помню: день, и час, и миг,
И хрупкой чаши звон хрустальный,
И темный сад, и лунный лик,
И в нашем доме топот бальный.

Мы подошли из темноты
И в окна светлые следили:
Четыре пестрые черты -
Шеренги ровные кадрили...

У освещенного окна
Темнея тонким силуэтом,
Ты, поцелуем смущена,
Счастливым медлила ответом.

И вдруг - ты помнишь? - блеск и гром,
И крупный ливень, чаще, чаще,
И мы таимся под окном,
А поцелуи - глубже, слаще...

Sanctus Amor

И я пришел к тебе, любовь.
Вслед за людьми приволочился.
Сегодня старый посох вновь
Пучком веселых лент покрылся.

И, как юродивый счастлив,
Смотрю на пляски алых змеек,
Тебя целую в чаще слив,
Среди изрезанных скамеек.

Тенистый парк, и липы цвет,
И всё - как в старых песнях пелось,
И ты, шепча "люблю" в ответ,
Как дева давних лет, зарделась...

Но миг один - и соловей
Не в силах довершить обмана!
Горька, крива среди ветвей
Улыбка мраморного Пана...

Нине Петровской

Осыпаются листья твои...

Осыпаются листья твои
к удивлению, к грусти, к стыду.
Холоднее и тише змеи
поселилась осень в саду.

Холодны как сырая земля
от испуга руки твои.
От чего же так листья горят,
будто это земля горит,

под ногами хрустящий глянец,

будто это небо над нами
закружило ужасный танец.
Хочет ввысь уйти от земли
или бездной рухнуть на землю,
будто это небо горит,
а не листья над бездной белою.

…а солнце яркое, машиною усталой

…а солнце яркое, машиною усталой,
все в жарком золоте проходит вдалеке.
На бреющем как жук, ему и горя мало,
что сани скользкие несутся по реке.

Что в воздух, как в стекло недвижного кристалла,
мороз убийственный до основанья влит.
Все соки замерли, смола твердеть устала,
смертельно-белый снег сверкает и звенит.

Дыханье теплое, лишь вечности коснется,
где ели черные как кипарисов ряд,
где эхо ломкое вовек не отзовется,
и страшной песнею предвечный блещет Сад…
И в тотже миг замрет, и больше не вернется.

Как играют со смертью горькой...

Как играют со смертью горькой
дай с тобою в любовь сыграть.
Чтоб тебя как гвоздику ломкую
захотелось мне сладко сломать.

Чтоб на грозном и радостном пире,
в треске факелов смоляных,
заиграли стальные псалтыри
в алых комнатах ледяных.

Сад застыл, добежав до зимы,
в ожидании радостно-звонком.
Одиноко за стенкою тонкой
бьется птица мучительной тьмы.

И морозные, колкие блики
ранят снежное сердце гвоздики.

Дремлет тьма под сплетеньем сада...

Дремлет тьма под сплетеньем сада,
светит солнце путей окольных...
Среди звезд есть одна звезда
и ее только имя - Боль.

Бег теней от лучистого льда
исчезает в черном просторе.
Среди звезд есть одна звезда
и ее только имя - Горе.

Как псалтырь под рукою певца
лунный серп мне разрежет руку.
Но она не откроет лица,
и она не проронит ни звука.

Последний монолог прочти с листа...

Последний монолог прочти с листа,
где, канув, вспять идет угрюмый день,
ноябрьский лед блистает как хрусталь,
крепчает ночь, и наступает тень
на грудь земли, и леденеет сад.

Ветер

Люблю его, когда, сердит,
Он поле ржи задернет флёром
Иль нежным лётом бороздит
Волну по розовым озерам;

Когда грозит он кораблю
И паруса свивает в жгутья;
И шум зеленый я люблю,
И облаков люблю лоскутья...

Но мне милей в глуши садов
Тот ветер теплый и игривый,
Что хлещет жгучею крапивой
По шапкам розовым дедов.

* Дед, деды - репейник, чертополох.

В марте

Позабудь соловья на душистых цветах,
Только утро любви не забудь!
Да ожившей земли в неоживших листах
Ярко-черную грудь!

Меж лохмотьев рубашки своей снеговой
Только раз и желала она,-
Только раз напоил ее март огневой,
Да пьянее вина!

Только раз оторвать от разбухшей земли
Не могли мы завистливых глаз,
Только раз мы холодные руки сплели
И, дрожа, поскорее из сада ушли...
Только раз... в этот раз...

Италия

Италия, ты сердцу солгала!
Как долго я в душе тебя лелеял, -
Но не такой душа тебя нашла,
И не родным мне воздух твой повеял.

В твоих степях любимый образ мой
Не мог, опять воскреснувши, не вырость;
Сын севера, люблю я шум лесной
И зелени растительную сырость.

Твоих сынов паденье и позор
И нищету увидя, содрогаюсь;
Но иногда, суровый приговор
Забыв, опять с тобою примиряюсь.

Сад во время весны

Весною земля холодна как мертвец,
в ней корни как кости в гробу,
снега на ней - саван истлевший. Чернец,
зачем ты мне шепчешь: "А вдруг?"

Вдруг листья воскреснут? И сон - эта тьма?
И неба решителен суд?
И речка откроет свой бег? И зима
лишь вечное прячет под спуд?

Чернец, ты сказал мне, что Бог наш воскрес.
И я умираю стократ.
Мне милость его тяжела как тот Крест
И точно не Богу я брат.

Целый заставила день меня промечтать ты сегодня...

Целый заставила день меня промечтать ты сегодня:
Только забудусь - опять ты предо мною в саду.
Если очнусь, застаю у себя на устах я улыбку;
Вновь позабудусь - и вновь листья в глазах да цветы,
И у суровой коры наклоненного старого клена,
Милая дева-дитя, в белом ты чинно сидишь.
Да, ты ребенок еще; но сколько любви благодатной
Светит в лазурных очах мальчику злому вослед!
Златоволосый, как ты, на твоих он играет коленях,
В вожжи твой пояс цветной силясь, шалун, обратить.
Крепко сжимая концы ленты одною ручонкой,

Подписка на RSS - сад