Стихи по темам

По умолчанию эта форма выводит все стихи всех авторов на этом сайте. Вы можете варьировать свой выбор тем и авторов. Ограничивая выбор, следуйте выпадающей подсказке.
Не появляется подсказка с нужным вам автором или ключевым словом?
Это значит, что такого автора или темы здесь еще нет. Зарегистрируйтесь и добавьте стихи любимого поэта или стихи на любимую тему или свои собственные стихи.

Ключевые слова разделяйте запятыми.
Имена авторов должны разделяться запятыми.

Феодоро

Безрадостно переживаешь лето.
Полдневных удлиннения теней -
ждешь осени угрюмого привета.
Когда поется, дышится вольней.

Переплываешь день тревожной скуки
и в монотонном рокоте цикад
высказываний нити невпопад
перебираешь в пустоте разлуки…

Не радость, не покой - всего ценней
умение пропеть уединенно.
Клонящихся влить свет дрожащих дней,

в потухших гор торжественные склоны,
в тьмы зыбких и предательских теней,
в дым воздуха над пропастью сгущенный.

Цветку Ивановой ночи

Я до тебя не добреду,
Цветок нетленный, цвет мой милый,
Я развожу костер в саду,
Огонь прощальный и унылый.

Цвети во тьме, лелея клад!
Тебя лишь ветер вольно склонит
Да волк, блуждая наугад,
Хвостом ленивым тихо тронет.

В лесу, пред ликом темноты,
Не станешь ты ничьей добычей.
Оберегут тебя цветы,
Да шум сосны, да окрик птичий...

А я у дымного костра
Сжигаю всё, что было мило,
Огня бессонная игра
Лицо мне болью оттенила.

Цветы осенние, когда и так цветно...

Цветы осенние, когда и так цветно
повсюду в кронах, сердцем обнимаю.
Так отнимающим тепло веретеном
земля уколота над безвозвратным краем.

Над краем холода, где только снег и тьма.
Нет воскресения! Как нет у тьмы той края!
Что может воскресить смертельный холод лба,
когда остынет он вне стен бесценных Рая?

Целый заставила день меня промечтать ты сегодня...

Целый заставила день меня промечтать ты сегодня:
Только забудусь - опять ты предо мною в саду.
Если очнусь, застаю у себя на устах я улыбку;
Вновь позабудусь - и вновь листья в глазах да цветы,
И у суровой коры наклоненного старого клена,
Милая дева-дитя, в белом ты чинно сидишь.
Да, ты ребенок еще; но сколько любви благодатной
Светит в лазурных очах мальчику злому вослед!
Златоволосый, как ты, на твоих он играет коленях,
В вожжи твой пояс цветной силясь, шалун, обратить.
Крепко сжимая концы ленты одною ручонкой,

Шарманщик

За душою у меня:
череда углов чужих
и дорог, день ото дня,
обязательных как стих,
камень сердца ледяной,
нож - товарищ жизни бедной
и в шарманке расписной
три мелодии победных:

Не проси, Не верь, Не бойся.

Для чего кривить душой?
Просьба - звук один пустой,
к тем кто вскормлены землей
и накроются землей.

Шорох - самолет уходит в тьму, мигая фонарем...

Шорох - самолет уходит в тьму, мигая фонарем.
Струны - провода на перекладинах столбов.
Звезды за стеклом.

Эй, шутка-молодость!...

Эй, шутка-молодость! Как новый, ранний снег
Всегда и чист и свеж! Царица тайных нег,
Луна зеркальная над древнею Москвою
Одну выводит ночь блестящей за другою.
Что, все ли улеглись, уснули? Не пора ль?..
На сердце жар любви, и трепет, и печаль!..
Бегу! Далекие, как бы в вознагражденье,
Шлют звезды в инее свое изображенье.
В сияньи полночи безмолвен сон Кремля.
Под быстрою стопой промерзлая земля
Звучит, и по крутой, хотя недавней стуже
Доходит бой часов порывистей и туже.
Бегу! Нигде огня, - соседи полегли,

Экклезиаст

Закат отбагровел над серой грудой гор,
Но темным пурпуром еще пылают ткани,
И цепенеет кедр, тоскуя о Ливане,
В заемном пламени свой вычертя узор.

И, черноугольный вперяя в стену взор,
Великолепный царь, к вискам прижавши длани,
Вновь вержет на весы движенья, споры, брани
И сдавленно хулит свой с Богом договор.

Раздавлен мудростью, всеведеньем проклятым,
Он, в жертву отданный плодам и ароматам,
Где тление и смерть свой взбороздили след, –

Это голая статика смысла...

Это голая статика смысла —
грибы-уроды штурмуют город.
Голое сердце на расстоянии выстрела,
если хоть кто-то в омут,
я самый первый в омут.

Серые губы карликов, белые зубы крыс,
алые губы заката шепчут: «Испепелись».
Город проклятый солнцем, высохший как песок,
на расстоянии выстрела, твердый как сталь висок.

Бегство света от тени
в плетках пристрелянных клеток.
Боекомплект, неврастеник,
вылет красной ракеты.

Этот острый осколок в груди...

Этот острый осколок в груди
ты согреешь в груди будто встарь.
Будто встарь!
Только ты погоди говорить,
погоди говорить, Русский Царь.

Испокон того века, как свит
книжный свиток и сшит твой стихарь,
ты коня своего позови,
позови его, Русский Царь.

Не звезда над зарею горит,
не над Доном стелется гарь,
это конь твой черный бежит.
Черный конь бежит, Русский Царь!

Я знаю, гордая, ты любишь самовластье

Я знаю, гордая, ты любишь самовластье;
Тебя в ревнивом сне томит чужое счастье;
Свободы смелый лик и томный взор любви
Манят наперерыв желания твои.
Чрез всю толпу рабов у пышной колесницы
Я взгляд лукавый твой под бархатом ресницы
Давно прочел, давно - и разгадал с тех пор,
Где жертву новую твой выбирает взор.
Несчастный юноша! давно ль, веселья полный,
Скользил его челнок, расталкивая волны?
Смотри, как счастлив он, как волен... он - ничей;
Лобзает ветр один руно его кудрей.

Я полюбил тебя, но знаю, что напрасно...

Я полюбил тебя, но знаю, что напрасно,
я полюбил тебя, но думаю, что зря.
Улыбкой горькою меня душила властно
слепая ревность, грусть бросала робкий взгляд.

На сердце, тронутом уж холодом зимы,
запечатлелась ты как солнце в голых кронах.
Такая ж чуждая моим мечтам немым
и яркая до слез как светлый жизни сон.

Простившись с листьями, я холодно привык
встречать лишь исподволь твой взгляд недоумённый.
И счастлив тем уже, что матовый твой блик
на твердых окнах луж не выдавил ни стона

…а солнце яркое, машиною усталой

…а солнце яркое, машиною усталой,
все в жарком золоте проходит вдалеке.
На бреющем как жук, ему и горя мало,
что сани скользкие несутся по реке.

Что в воздух, как в стекло недвижного кристалла,
мороз убийственный до основанья влит.
Все соки замерли, смола твердеть устала,
смертельно-белый снег сверкает и звенит.

Дыханье теплое, лишь вечности коснется,
где ели черные как кипарисов ряд,
где эхо ломкое вовек не отзовется,
и страшной песнею предвечный блещет Сад…
И в тотже миг замрет, и больше не вернется.

Страницы